В зимний день, когда воздух был пронизан холодом и казалось, что даже ветер шепчет о переменах, старый профессор математики Николай Аркадьевич неспешно шел по заснеженному кампусу нового университета. На дворе стояла середина февраля, и каждый его шаг отзывался скрипом под ногами. Университет, переживший недавнюю реформу, казался чужим и пустым. Табличка у главного входа изменилась, исчезло прежнее название — теперь учреждение носило сухое имя "Институт Практического Применения".
Николай Аркадьевич хорошо помнил, каким был этот университет раньше. Тогда он бурлил жизнью, коридоры были полны студентов, а библиотека — настоящим святилищем знаний. Сегодня же всё изменилось. После реформы остались только четыре кафедры:
Кафедра запоминания — обучала скоростному усвоению информации без её анализа.
Кафедра копирования — специализировалась на точном воспроизведении готовых решений и шаблонов.
Кафедра продажи знаний и копий — выпускала специалистов по распространению готовых продуктов знаний.
Кафедра случайностей и неопределенностей — считалась самой "прогрессивной", изучая, как извлекать выгоду из хаоса и непредсказуемости.
Однако больше всего сердце профессора разрывалось при виде библиотеки. Когда-то величественное здание с полками, уходившими ввысь, теперь пустовало. Не было ни одной книги. Все авторы и их наследники отказались платить за аренду своих произведений, и книги увезли на макулатуру. Одна только пыль свидетельствовала о былой славе этого места.
Подойдя к входу, профессор встретил старого знакомого — охранника Василия Петровича, с которым они знали друг друга не один десяток лет.
— Добрый день, Василий Петрович, — с грустью произнес Николай Аркадьевич.
— И вам не хворать, Николай Аркадьевич, — усмехнулся охранник. — Всё отживает своё... Ничто не вечно, профессор.
Профессор покачал головой. — Земля ведь та же. И воздух, кажется, прежний.
Василий Петрович прищурился и, опершись на свою потертую дубинку, хитерно ответил:
— А откуда вы знаете? Может, это только кажется. Может, и воздух тут теперь арендованный, и земля давно уже в чьих-то бумагах числится как "потенциально эффективная площадь".
Профессор усмехнулся в ответ, но в его взгляде промелькнула тоска. Ему хотелось верить, что память о прошлом не зависит от реформ и арендных договоров. Он посмотрел на пустые окна библиотеки, будто надеясь увидеть там отражение своих былых лекций, голос студентов и шелест страниц.
— Главное, — тихо произнёс он, — чтобы хотя бы кто-то помнил, что всё это когда-то было настоящим.
Охранник пожал плечами. — Помнят... пока есть кому рассказывать. Вот вы, профессор, и рассказывайте. Только — по большому секрету, сами понимаете. Сейчас такое время, что за воспоминания можно и под ответственность попасть.
Николай Аркадьевич посмотрел на серое небо. Оно и вправду казалось другим, но где-то глубоко внутри он знал — настоящая память живёт в людях. Пока хоть один человек помнит — прошлое не потеряно.
https://youtube.com/shorts/f_EfMXb_IBE
Комментариев нет:
Отправить комментарий