Князь Полянский, последний из рода полян, носивший в себе не только память о своей земле, но и тайну, переданную ему через старинную книгу рода. В этой книге были описаны все важные события из истории его предков, история до самых темных дней, когда суржик стал не просто языком, а символом сопротивления. Всего было два экземпляра этой книги, и один из них оказался в руках внебрачной дочери Юлии. Она была не просто дочерью, а последним хранителем того, что невозможно было забыть. Юлия росла в тени старинных традиций, и книга дала ей доступ к языку, на котором говорили ее предки — язык, которым многие разговаривали, но письменностью владели лишь немногие.
Каждое утро, в ранние часы, она ехала в электрике по маршруту Киев-Коростень, заглядывая в окно и слушая разговоры среди местных жителей. Там, среди стариков и женщин, в группе людей, которые говорили на суржике, она могла услышать еще древние фразы, которые были нетронутыми веками. Но это была лишь небольшая группа людей, которая носила в себе этот язык. На них смотрели, как на странных, неразвившихся. В семье же она чувствовала себя в каком-то проекте, хотя мама-библиотекарь всячески старалась передать ей любовь к буквам и грамматике современного языка краинцев. "Так - правильно!" - говорила она, и обосновівала, - "краинцы нас приютили и мы дожны быть им благодарны".
За что благодарны?
Юля уже большая девочка и отлично слышала все эти расговоры о том, что ее семья "другая" или "нее своя" или "чужая" и потому - мама и бабушка никогда не могли расти по должности, так как были "не такие".
Юлия сталкивалась с непониманием, особенно со стороны своей матери, которая требовала, чтобы дочь говорила на языке новой державы. Это была новая эпоха, в которой суржик воспринимался как существо отсталое, чужое. Мама настаивала на том, чтобы Юлия говорила «по-настоящему», на языке краинцев, чтобы стать частью нового мира. Но для Юлии родной язык был чем-то большим, чем просто набором слов. Это был целый мир, который она не могла предать, даже если окружающие его страны и окружающие люди счтали его не существующим.
В этой ситуации только была хуже. Директор школы по фамилии Волга постоянно выговаривал Юлии, что ее дочь неправильно разговаривает на языке русинов — предков, которые когда-то пришли на эту землю и пытались завоевать их. Это было не просто замечание о неправильном произношении, но целым символом того, как ее родная земля, с ее древними традициями, продолжала поддерживать усилия чужого языка.
Юлия понимала, что ее связь с этой культурой — это не просто знак протеста, а целая борьба за идентичность. Она, как и князь Полян, понимала, что от нее зависит не только ее будущее, но и сохранение того, что в семье когда-то было их существование. Ее решение бороться с непониманием в семье и в школе только укрепляло ее дух. Она верила, что, несмотря на внешние усилия по ассимиляции, суржик и культура поляны будут жить, пока есть хотя бы один человек, который их помнит.
Тем временем князь Полянский, понимая, что его земля стоит на границе исчезновения, решает обратиться к книге, которую хранит Юлия. Он уверен, что только через возвращение к почти потерянному, через возвращение к темным словам и знаниям, можно сохранить свою идентичность и прекратить захват земель полян. Он думал, как его душа выполняет силу каждого слова, произнесенного на языке его предков, и понимал, что его борьба на Майдане — это не просто попытка сохранить старые здания, но и попытка вернуть свой язык, свой дух.
— Мы — последняя волна, — говорил князь Полянский на Майдане, обращаясь к тем, кто стоял рядом. — Но мы не отступим. Мы будем говорить на своем языке, на том языке, который никто из нас не предаст.
Когда его схватили и увезли, Юлия, уехавшая в Киев, не могла сидеть сложа руки. Она продолжала читать книгу, выносить из своих знаний и делиться ими с теми, кто ещё не забыл этот язык. Но слова князя, как и его книга, были не просто фигурантами — они были частью ее судьбы, и Юлия понимала, что этот язык не может исчезнуть, пока есть хоть один живой, кто обеспечит его сохранение.
И в этом была их сила — в том, что они лишили верных своей культуры, несмотря на все внешние попытки стереть ее в пепел.
Володимиру Марцішевському присвячується.
Комментариев нет:
Отправить комментарий