Петрович и муха

 

Петрович сидел на кухне, глядя в окно, за которым медленно кружились снежинки. В комнате было тихо, только часы на стене отсчитывали минуты своей ритмичной мелодией. Но Петрович не обращал внимания на время — он размышлял о вечном, о душе… и о мухах.

Ещё с детства он чувствовал, что отличается от других. Ему казалось, что его связь с этим миром зыбка, как тонкая паутина. "Я пришёл сюда с душой мухи", — говорил он себе, и чем больше думал об этом, тем глубже убеждался в своей правоте.

— Муха, — задумчиво проговорил он, — это самое удивительное существо на свете. Не кровожадное, не агрессивное. Питается отходами, очищая мир от ненужного. А главное — не требует ничего лишнего: ни кровати, ни еды в холодильнике, ни обогревателя зимой. Экологичное совершенство!

Эта мысль согревала Петровича. Он чувствовал себя частью чего-то великого, первозданного. Люди, со своими машинами, домами, гаджетами, казались ему странными экспериментами природы. — Сколько ресурсов им нужно, чтобы просто жить? — думал он, качая головой. — А муха? Муха — она ничего не требует, кроме кусочка света и свежего воздуха.

Внезапно его размышления прервал мягкий жужжащий звук. Он посмотрел вверх и увидел, как по комнате кружит муха. Она грациозно взмывала к потолку, делала петли в воздухе, а затем садилась на стену, чтобы отдохнуть.

— Ты ко мне? — улыбнулся Петрович. — Сестра по духу?

Он встал и пошёл за кружкой чая, но муха полетела за ним. Она кружила возле его головы, словно пыталась что-то сказать. Петрович остановился и внимательно посмотрел на неё.

— Ты тоже думаешь, что мухи были первыми? — спросил он вслух, словно она могла его понять. — Конечно, кто ещё мог создать всё это разнообразие жизни? Только те, кто всегда знали, как выжить в любых условиях.

Муха не отвечала, но, казалось, одобрительно жужжала, подлетая к его чайной кружке. Петрович смеялся. — Вот, видишь? Даже чай тебе не нужен. Ты — абсолютный минимализм.

Со временем Петрович стал делиться своими мыслями с друзьями и соседями. Они сначала смеялись, а потом начали его избегать. "Петрович совсем с ума сошёл", — шептались они. Но он не обращал внимания. Ему не нужно было одобрение других. Он чувствовал, что нашёл свою правду жизни.

Иногда он представлял, как его жизнь изменится после смерти. "Я вернусь мухой, — думал он, — буду летать над реками, полями, над городами, не нуждаясь ни в чём. И никто не сможет меня остановить."

Вечерами он сидел в тишине и смотрел, как в окно пробивается свет от уличного фонаря. Жизнь казалась ему простой и понятной. И муха, его постоянная спутница, всё так же кружила вокруг, напоминая о величии простоты.

— Когда-нибудь, — говорил он, обращаясь к ней, — люди поймут. Поймут, что всё, что им нужно, — это стать проще. Быть как ты.

И в этот момент ему казалось, что муха одобрительно жужжит, соглашаясь с ним. Она знала, что Петрович прав. Ведь в их общем мире всё было гармонично и вечно.

Петрович устал и долго лежал на кушетке, наблюдая, как муха летает по залу и периодически садится на него. Она словно пыталась что-то сказать, но слов не было нужно. Её движения, её присутствие — всё говорило за неё. Он чувствовал эту невидимую связь между ними.

— Я знаю, — тихо прошептал он, не открывая глаз. — Тебе многое известно. Я не стану убивать тебя, ты — родственная душа. Ты можешь летать, ползать, есть всё, что захочешь, и не испытывать стыда или жалости. Это прекрасно.

Он улыбнулся, чувствуя, как муха снова взлетела и закружилась над ним. Она была свободна, лишена суеты и тревог. И Петрович завидовал ей — её простоте, её гармонии с этим миром.